налог и его установление есть конститутивный по существу (и потому конституционный по форме) признак государства. Но и налогоплательщик при таком взгляде на него выступает «сначала учредитель государства, а уж потом его подданный и должник» (Йеринг), его «субъектный член» (Савиньи), «сначала содержащий государство, а уже потом находящийся на его содержании» (Тард).
По единому мнению этих классиков, выполнение долга или обязанности «состоит в себе самом» (Йеринг) или «сводит себя к себе» (Савиньи), «погашает себя собой» (Тард).
Может показаться, будто исполнение, применение, реализация закона или вообще права есть его конец и венец – красивая, но все же смерть. А может, наоборот – истинная жизнь, ее продолжение и утверждение? Его бессмертие – в том понимании, которое объединяет убежденных верующих и убежденных атеистов: бессмертие как жизнь без смерти (без всего умертвляющего жизнь, противоречащего ей, в том числе убийств и прочего), но вовсе не как жизнь после смерти (исключаемая логикой, не одной биологией).
Правонарушение, конечно же, в силу уже одной своей конфликтности более остросюжетно, чем законопослушное поведение. Одно это способно создать иллюзию большей предметности или хотя бы динамичности.
Уклонение от уплаты налога сразу же порождает многообразные сложности и формальности, неприятности и угрозы, а уплата налога, наоборот, почти не требует ничего, кроме самой уплаты. Но это – не больше, чем всего лишь фантом, видимость, очевидность, то есть «существование самое недостоверное и лишенное сущности» (Гегель).
В действительности же – но именно в юридической действительности – неформальная, конклюдентная, то есть как бы «беспроцедурная», процедура не просто имеет место и здесь.
Правомерное поведение и реакция закона на него куда богаче естественными сложностями, органическими противоречия-ми, решенными и нерешенными, подчас нерешаемыми в принципе, но все же практически вполне решаемыми подчас проблемами, чем деликт и репрессивный ответ на него – реакция более близкая к коварной очевидности, вроде бы куда более простая, но и на деле гораздо менее эффективная реакция на неправомерное поведение.
Давно сказано: свободный труд – «поистине дьявольски сложное дело», всякий раз совсем иное по новизне, трудности и даже занимательности, чем все проломы сейфов или черепов.
Конституционная ответственность не просто включает в себя, а обобщает собой всю полноту своего содержания: и правило (позитивную ответственность), и исключение из правила (ответственность репрессивную, негативную, ретроспективную), как свои неизбежные и необходимые «частные» разновидности.
Достаточно один раз оговориться относительно условности и, разумеется, небезупречности всех вообще терминов, и наших в том числе. Даже самая негативная, самая репрессивная ответственность, уголовная, – по-своему тоже позитивна
