например, и фигура монаха.
Монах – герой «жития», воин – герой «воинской повести». «Житие» – жанр церковной письменности, историческую «воинскую повесть», как было отмечено, принято относить к разделу мирской литературы. Несмотря на то что названные типы повествования разведены по разным сферам письменной культуры, есть несомненный смысл в том, чтобы сравнить образы воина и монаха, равно как и их жизнеописания в древнерусских текстах.
Казалось бы, что общего между воином и монахом? Первый живет в миру, он может быть и князем, и боярином, и земледельцем, и ремесленником. Пока нет войны, каждый занимается своим делом. Второй, совершив постриг, отрекается от всего мирского и не принадлежит более к миру живых, он принял звание «живого», «непогребенного мертвеца». Отвергшись от мирских путей, монах избирает путь, ведущий в царствие небесное.
Путь монаха резко отграничен от пути человека мирского, в том числе и воина. «Яко же бо нелепо мертвец на конь всажен, тако же и мних власть в мире прием: но овому свое есть, еже во гробе вложится, овому же, еже в келии затворився плакати грех своих и всячески нудитися, еже удалитися всего честнаго в мире сем. Аще ли мертвый на коне, инок же власть держа, то обое кроме естества. Мирскому бо мирская подобает строити, а иноку иноческий путь правити»296, – поучал иноков Кирилло-Белозерского монастыря Иван Грозный.
Чернецу запрещено одевать воинскую одежду (как и любую другую, кроме монашеской297) и брать в руки оружие298. Он не должен иметь «ни тула, ни меча, ни шлема, ни копия <…> (понеже ему не дано то, ни повелено от сотворшаго вся того держати)»299. «И не достоит иноку храбро вооруженных полкех ездити съ вершники, аки воину на брань»300. В «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков» монахи, бывшие воины, сражаются в проломе городской стены, но в руках у них не ратное оружие, а иконы301.
Как мы видим, разведение образов воина и монаха может выступать в средневековом мировосприятии и средневековых текстах резко и отчетливо. Насколько это разведение абсолютно? Следует ли видеть в нем и разность путей данных персонажей?
Как бы ни были различны эти герои, объединяет их обоих судьба. В ту минуту, когда воин выступил навстречу врагу, его путь становится схожим с путем постриженника.
2.4. Церемониал подготовки к битве
Выход на врага – начало пути воина. Мировоззренческие представления эпохи Средневековья породили целый церемониал подготовки русского войска к битве302. Он регламентирует поведение не только воинов, но и тех, кто остается дома и не будет участвовать в сражении. Церемониал исполнен мольбы, страха и решимости, красоты и горечи одновременно. Всё характеризует высшее напряжение духовных сил в Русской земле перед предстоящей битвой.
Функция церемониала – вымолить помощь у небесных сил, призвать Господа, Богородицу, святых на бой против врага, всем (соборно) укрепиться в духе, очиститься
Послания Ивана Грозного. М.–Л., 1951. С. 184–185.
В свою очередь, «необходимо иметь в виду, что ношение монашеского платья не монахами считалось на Руси совершенно недопустимым. Тот, кто надел это платье даже случайно, обязан был принять постриг» (Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // ТОДРЛ. Л., 1983. Т. 37. С. 57).
Запрет распространялся и на занятия охотой. «Попам и епископам митрополит Георгий (ок. 1065 – ок. 1076. –
Новая повесть о преславном Российском царстве // ПЛДР. Конец ХVI – начало ХVII века. М., 1987. С. 44.
Беседа преподобных Сергия и Германа валаамских чудотворцев // ЛЗАК. СПб., 1895. С. 13.
См.: Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков // ПЛДР. Вторая половина ХVI века. М., 1986. С. 448. (Едва ли ни единственный известный в древнерусской литературе пример, когда монахи получают благословение выйти на поле битвы как обычные воины, связан с событиями Куликовской битвы. Два инока Троицкого монастыря, в прошлом искусные ратники, Пересвет и Ослябя, с благословения Сергия Радонежского отправляются с великим князем Дмитрием Ивановичем сразиться против татар. (См.: Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла // Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 349). «То, что в войске Дмитрия появились ратники монахи, означало, что война с чужеземными завоевателями – священное дело, общий долг всех русских людей» (Лихачев Д. С. Мировое значение Куликовской победы // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 257).
Понятие «церемониала» синонимично понятию «этикета». Данное явление в древнерусской культуре подробно рассмотрено Д. С. Лихачевым. (См.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 3 44–370; Лихачев Д. С. Литературный этикет Древней Руси (к проблеме изучения) // ТОДРЛ. М.–Л., 1961. Т. 17. С. 5–16.) Автор отмечает, что «сборы на врагов – этикетный момент» (Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 355). Ср.: «В жизни средневекового общества большую роль играли торжественные публичные церемонии <…> Как правило, церемонии имели строго зафиксированную протоколом процедуру, зависящую от их характера: коронация, рождение или смерть, бракосочетание,
