ужас. Актуальным становится не нравственно-ментальный план, а ментально-психологический. Показательно и то, что эта стратегия, в отличие от описанных выше, выделяет не часть социума – носителей того или иного отклонения от нормы, а все общество.
Только в рамках третьей стратегии имеет место движение не от формулируемого «диагноза» к литературе (как иллюстрации), а от литературного явления к постановке своеобразного «диагноза» обществу, оценке общественного сознания. Эта тактика одинаково характерна для обоих журналов, встречается в работах О. Дарка («Знамя», 1998), А. Немзера («Знамя», 1993), В. Камянова («Новый мир», 1991), И. Роднянской («Новый мир»,1997). Подавляющее же большинство статей, объединенных объектом «общественное сознание», демонстрирует использование первой тактики, это связано с качеством выбираемых стратегий. «Реставраторская» и «корректирующая» предполагают обозначение ментальной проблемы как данности, наличие ценностной шкалы. Аналитическая стратегия ориентирована на поиск, прежде на «симптомы», чем на «диагноз». Соотносятся с этими выводами наблюдения за доминированием в критических статьях аналитической или прагматической составляющей. Показательно, что в рамках первой и второй стратегий доминирует прагмаориентированный метод. Типичной формулировкой (моделируемой нами) прагматической цели является восстановление нормы. В рамках третьей стратегии доминирует аналитическая составляющая. Хронологически до середины 1990-х годов актуальна прагматическая составляющая метода, во второй половине – аналитико-прагматическая и аналитическая. На наш взгляд, это напрямую связано с потерей критикой статуса инстанции, ориентирующей читателя, обладающей авторитетным знанием. Теперь она идентифицирует себя с аналитиком.
В рамках обозначенных стратегий интерпретации складываются обобщенные психологические портреты поколения. В первой половине 1990-х (период активности «реставрационной» и «коррекционной» стратегии) – это человек, сознание которого определяли либо сформированные советской эпохой ориентиры, установки мышления, либо новые мифы, заместившие старые. Во второй половине 1990-х годов – современник, переживающий кризис самоидентификации, который проявляется в разрыве связи с прошлым, неукорененности в настоящем, неверии в будущее, переживании относительности системы ценностей (отсутствие «вертикали» (К. Степанян)). Отсюда и «безопорность» как самая частотная характеристика сознания современного человека.
Нельзя говорить о том, что какой-то из журналов выбирает определенный комплекс черт сознания и исследует только их. В то же время в «Знамени» наблюдается больший интерес к исследованию постмодернистского типа мышления современного человека.
Обращение к персоналиям позволяет сделать вывод о том, что ряд критиков работает в рамках одной стратегии, есть те, кто меняет свою стратегию в направлении третьей, аналитической (обратного движения нет). Так, на первую и близкую ей вторую стратегию
