что операция прошла успешно! – подбодрил его Зимин.
– Да, я рад, что все успешно закончилось для меня. Ухода за мной не надо, сам справляюсь, и это уже хорошо. Никому не в тягость: ни жене ни детям, – потом он провел рукой по животу. – Немного вот беспокоит послеоперационный шов. Через пять дней разрешат погулять в нашем больничном саду. Пока ходить тяжеловато, слабость во всем теле.
– Тогда я вам составлю компанию, – поддержал разговор Зимин.
В тот же момент у него промелькнула мысль: вряд ли с таким запущенным заболеванием и тяжелым послеоперационным течением преодолеть этот барьер.
Словин духом выглядел бодрее, чем внешне, на лице четче стала выступать желтизна и роговицы глаз стали тускнее.
Зимин страдал от тоскливого состояния, что и сказать надо что-то отвлеченное, а мысли крутились перед наступающей неизбежностью болезненного процесса, и ему все труднее было преодолевать мрачность настроения.
– Аппетита только нет, – монотонно произнес Словин. – Из дома принесли рыбный бульон, жена приготовила. Сын приезжал с документами на подпись. Я их подписал на всякий случай. Чего теперь откладывать в долгий ящик. Расскажите, как у вас дела?
– Прокопий Александрович, вам передают привет все ваши пациенты, которых я веду по вашим рекомендациям.
– Тогда я спокоен. Истина пробивает дорогу всегда, но не все люди преодолевают эту дорогу. Живешь, живешь, а потом подумаешь: для того ли я жил на этой земле? Одной человеческой жизни человеку явно не хватает, ему надо прожить две-три, чем больше, тем лучше, чтобы полноценно разрешить все вопросы детства, молодости и старости. И на каждый отрезок жизни нужно лет по пятьдесят. Человеческий век короток. Человек по природе своей бесконечен. Как космос. – Словин закрыл глаза, и казалось, что он погрузился в забытье, но тихий голос его звучал, – как говорят астрологи, созвездия и планеты являются носителями основных свойств – природы человека. В нас заложена космическая информация, которая кодируется в биоголограмму человека в момент рождения.
Словин попросил Зимина поправить подушку под головой, надсадно откашлялся и продолжил свой монолог.
– А может быть, человек живет по законам земной химии. Нашими человеческими изысканиями превращаем планету в техническую пустыню. Что-то в нас нарушается, даже притупилось чувство страха за свою жизнь. Жизнь для меня не безразлична, но как-то все стал воспринимать обыденно. Как в церкви, где тут же и крестят, и венчают, и отпевают. Слишком по-житейски. Ниточка жизни непрерывна, и дай Бог, чтобы так было во все века и после нас. Тогда и наша жизнь будет иметь мало-мальский смысл существования.
Нам с научных кафедр говорили, что высший смысл в постижении и приумножении знаний. Особенно если это касается деятельности врача. Врачу вверяется жизнь другого человека, помочь которому без знаний, без веры, без любви по-настоящему невозможно.
У
