книга, которую давно пора сжечь. В эти минуты ей хотелось встать, остановить спектакль и закричать, чтобы каждый из гостей подошёл к ней и вырвал её прошлое из переполненной муками души, разорвал его или сжёг, подобно письму, не имеющему ни адресата, ни содержания, и пустил остатки по ветру или по морю, чтобы не было никогда человека по имени Солана. Но в самый пик её волнения голова Синей Рыбы поднималась, и отчаяние угасало. Иссякала с ним так же и любая вера в себя.
Как только все спектакли были сыграны, а столы опустели, невесту вывели в центр зала. Ведущие свадьбы стали заставлять её петь. Но она молчала: её скромность, робость и чувство подавленности сделали её немой, как рыба. Но главное: она не хотела для них петь – для этих скотов, уродцев, что имели власть над ней, для этих полоумных сатиров, обожравшихся на её свадьбе. Тогда хозяин глубоководного дворца встал и произнёс повелительным тоном, смотря в её испуганные глаза:
– Пой!
При этих словах безмолвные губы на его лбу произносили то же самое.
Она не могла ослушаться. Она вспомнила песню, которую слышала ещё в младенчестве, укачиваемая в колыбели.
Как выйду в лес я малой девкой неуклюжей –
Там для меня все сосны будут до небес,
А ямы – пропастью, и морем – лужи,
Трава – высокая! И бесконечен лес.
И будет шаг мой лёгок и воздушен,
Водица в речке будет мягче и теплей.
А мир вокруг – весь правильный и дружный
Споёт романс, чтобы душа была светлей.
Как выйду в лес я девушкой красивой,
Цветы сорву, сплету себе венок,
И на ромашке погадаю, чтоб счастливой
Меня однажды сделал добрый паренёк.
И окунусь в прохладную водицу
Реки прозрачной и с румянцем на щеках
Я побегу влюблённая резвиться
В объятьях запаха цветов с улыбкой на устах.
Как выйду в лес я матерью усталой
Собрать грибов да наколоть дрова.
Ещё травы лечебной бы нарвала,
А то без устали кружится голова.
В реке набрать бы ледяной водицы –
Как низко наклоняться до неё.
И поскорей домой бы возвратиться:
Воспитывать детей, кормить зверьё.
Как выйду в лес я, выйду в лес заброшенный
На старость лет и с палочкой в руке.
Заковыляю по траве сухой, нескошенной
Вдоль пней обрубленных по высохшей реке.
И заверну я на тропу заросшую –
Там, где темно и птицы не поют.
Иду,
