выволок Аякчан. Тоже посмотрел на крышу…
– Изобретательно. Начинаешь уважать северян, – кивнул он. – А я еще гадал – зачем те веревочки? – И специально для Хадамахи пояснил: – Механизм запора крыши держится на пропущенных от стоек веревках – если те сгорают, крыша открывается сама собой и снег с нее валится внутрь. Интересно, как устроен замок? – И, кажется, всерьез собрался лезть наверх – выяснять.
– Давай лучше узнаем, как открывается эта дверь? – дергая заклинившую дверь лавки, злобно пропыхтела Аякчан.
– Думаю, самым простым способом! – откликнулся Хакмар и шарахнул по двери мечом. Ухнуло, и дверь вывалилась наружу, гулко шарахнув по натоптанной наледи.
– Хозяева тоже так ходят? – спросил Хадамаха и полез вон из лавки, волоча за собой девушку.
– Нет! – ответили ему. – Обычно я просто тяну за ручку.
Хадамаха вскинулся – перед ним стояли люди. Жрица, такая старая, что, казалось, ее дряхлые кости тоже связаны между собой веревочками и засунуты в мешок из морщинистой кожи. Любой шаг, любое движение – и веревочки эти грозили развязаться, а сама жрица осыпаться кучкой костей. Даже волосы были грязно-серые, как присыпанные пеплом, лишь с легким проблеском былого сапфирового цвета. Поверх обычной жреческой рубахи на ней была богатая парка на собольем меху – внутренний Огонь уже вовсе не грел старуху. Рядом со жрицей стоял шаман: нагрудник с изображениями лягушек и змей и пришитые к спине халата крылья ястреба, как у всех белых шаманов, предназначенные для странствий в Верхний мир. Высокий, седой, величественный, не то что Донгар, сразу видно, этот – настоящий шаман. Одетый в обноски, тощий, будто Днями не кормленный паренек – ученик, наверное – робко переминался за спиной учителя. Позади топталась пара местных стражников – одним из них оказался дядька Бата. Дядька укоризненно косился на выползающих из дверей лавки Хуту с приказчиком, облепленных снегом так, что их можно принять за оживших снеговиков.
Девушка на плече у Хадамахи взбрыкнула ногами, едва не заехав подошвой парню по носу. Хадамаха торопливо спустил ее с плеча.
– Это было… ужасно! – с силой сказала она. И начала картинно оседать, рассчитывая попасть в поддерживающие руки Хакмара.
Хакмар глядел на Аякчан – точно подсчитывал, не осталось ли каких потерянных частей тела под снежным завалом. Слава Эндури, хоть тряпка у нее с волос не свалилась! Не хватало только вопросов: а что вы здесь делаете, юная госпожа жрица, а кто вас прислал?.. Никем так и не подхваченная, девушка хлопнулась в мокрую уличную наледь у ног Хадамахи. Все дружно поглядели на нее. А потом приказчик начал истошно орать:
– Это все они! Господин шаман Канда, они лавку подожгли, на стражника напали, они…
– Вранье! – не вставая с земли, громко выкрикнула девушка. – Это все ты! И ты! И ты! – она поочередно указала на приказчика, на держащегося за голову Хуту, на старика с ковриком и мужика-бабу в меховом шарфе, выползавших из дверей лавки. Мороженая рыбина тоже была с ними – старик
