вам одну тайну. О ней не знает никто. Только я… Один. Потом узнаете и вы. И это будет наша тайна. Только наша. Обещаете?
– Да.
– Я открою тайну, которой сам опасаюсь.
– Может, не следует?
– Следует. Непременно следует. Вы восхитительно прелестны и чисты. Вам можно об этом знать. Может, даже нужно. Чтоб не я один нес этот груз тайны. – И Брянский снова стал целовать руки девушки.
Неожиданно из глубины комнат вышла худенькая девочка лет двенадцати, удивленно уставилась на князя и его гостью и направилась к ним.
Брянский, увидев ребенка, оставил Михелину, он был явно недоволен ее появлением. Раздраженно спросил:
– Кто тебя звал, Анастасия?
– Я сама, папа, – ответила та. – Сделала уроки, и мне стало скучно. Мне интересно, с кем вы здесь.
Брянский сдержал себя, сказал с назиданием:
– Без приглашения, милая, входить к взрослым нехорошо.
– А ваша гостья не взрослая, – ответила Анастасия, подошла еще ближе, сделала изящный книксен. – Здравствуйте, сударыня. Вы кто?
Михелина улыбнулась, протянула руку.
– Анна… Князь пригласил меня.
– Папа́, – с ударением на последнем слоге произнесла девочка, – редко приглашает гостей, поэтому мне приятно видеть вас.
– Ступай отсюда, – решительно развернул ее отец. – Мне надо поговорить с гостьей.
– Я могу потом показать Анне мои рисунки?
– Разумеется. Если Анне будет это интересно.
– Мне будет интересно, – поспешно кивнула Михелина.
– Благодарю вас, – поклонилась девочка. – Некоторым нравится, хотя папа́ не одобряют. – Она в шутку погрозила гостье. – Помните, я очень буду ждать.
– Не сегодня, милая, – сказал отец. – Анна торопится. – Повернул голову к гостье, полуутвердительно спросил: – Вы ведь торопитесь, Анна?
– Да, я должна скоро уйти.
– И все-таки я буду вас ждать, – крикнула девочка, грустно улыбнулась и растворилась в бесконечных комнатах.
– Прелестный ребенок. И очень печальный, – заметила Михелина. – Вы не желали, чтобы она показала мне рисунки?
– Не надо, чтобы она привыкала к кому-нибудь. В том числе и к вам, – впрямую ответил князь.
– Ей, наверное, одиноко?
– Видимо, да. Особенно после смерти матери, – хмуро кивнул отец. – А у меня не хватает времени. Времени и, наверное, нежности. – Снова взял гостью за руку, сжал. – Я, Анна, также нуждаюсь в нежности. Помните это. И, если это возможно, ваш телефон…
Пролетка с воровками лихо бежала вдоль серой, мрачной Невы, на противоположной стороне которой острым шпилем вонзалась в черное, низкое небо Петропавловка.
За ними неслась повозка с Улюкаем и Артуром.
Сонька прижимала дочку к себе, заглядывала ей в глаза с интересом и тревогой. Михелина была возбуждена, ее слегка
