этническое бытие осетин, еще тесно связанных с родовой общиной. Читатель – не осетин – погружается в инонациональный мир, воссоздаваемый в том числе и данными без перевода словами: хурджин (переметная сума, мешок), хадзар (дом). Само имя Ацамаз вызывает ассоциацию с героем осетинского нартского эпоса, владеющим чудесной золотой свирелью, певцом и музыкантом. Это та стадия общинного строя, когда еще нет признаков мировой религии – христианской или мусульманской. Вместе с тем временные рамки романа неопределенны: писателя интересуют не история, а вечность. Отсюда смешение разных планов, что впрочем было реальностью Северного Кавказа: с осетинским аулом, как мельком замечает автор, соседствует русская крепость, открыты лавки, выступают артисты бродячего цирка, работает завод, но жизнь аула идет по своим законам.
Круг действующих лиц романа расширяется за счет новых поселенцев: Тугана, Диурбека, Алана, Софьи, Дзака, Казгери, Ацырухса, Цоца и многих других, тоже изгоев, нарушивших устои мира. Продолжаются набеги, похищение женщин, происходит даже подмена родившихся близнецов. Определенная авантюрность сюжета рождает у читателя повышенный интерес к произведению, где ставится вопрос об амбивалентности греха и добродетели. Люди должны слышать самих себя, поступать в соответствии с собственным внутренним голосом, а Бога не надо искать – к такому выводу приходит Ацамаз. Финал романа драматичен: в аул пришла новая смерть – погибла растерзанная зверем, женщина, жена Хамыца. Верша в одиночку (сам настоял) погребальный обряд, готовя ягненка к жертве, он вспоминает свое прошлое мужское счастье. Он на грани самоубийства, которому помешал друг Тотраз. Не помогают и просьбы повидаться с оставшимся без матери сыном: Хамыц «не хочет идти никуда, потому что нигде ему нету приюта. Он бы рад взять и выдумать дело, но у горя дел нет, кроме разве что горя. Оттого-то тяжелые руки в беспокойстве шныряют по газырям».
В одну из ночей умирает и старик, муж Дзака; умирает отмеченный страшным родимым пятном закрывшим все тельце новорожденный ребенок дочери Диурбека.
Смерть настигает и Ацамаза в минуту, когда он ощутил настоящее счастье, увидел в ауле свою родину: «Может, в этом и есть вся загадка о жизни: возвести верой то, во что сам ты покуда не очень-то веришь?.. Чтобы верили те, кто, не ведая, веры этой лишь ждут…
Ацамаз во весь голос запел, и его распахнувшийся голос воспарил, словно птица, привольем, разбежался крылами в безмерность пространства.
Ленивая пуля неуклюже, устало, на самом излете, нырнула в него со спины, угодив своим жалом в седое пятно на затылке. Будто целилась в мету судьбы.
Ацамаз умер вмиг, не почувствовав боли. Впрочем, разве для счастья придумана боль?..
Аул ничего не услышал. Он смеялся и пел. Потому, вероятно, что был защищен от беды».
Ацамаз был убит по ошибке (надел новую бурку) – младшим из семьи пришлых людей, принесших аулу немало бед. Смерть
