это бабка, прабабка и прочие предки Анны. Вскоре все они потеряли лица и стали единым вихрем, закружившим и поднявшим его над землей, разрозненные голоса слились в один, грозно вещающий, что он должен беречь Марьяну как зеницу ока. Голос становился все громче и громче, вихрь поднимал Василя все выше и выше, как неожиданно все пропало: и вихрь, и голос. Василь завис в воздухе высоко над вершинами сосен и вдруг стремительно полетел вниз к земле. От ужаса он закричал и проснулся. Уже рассвело. Он лежал на лапнике около потухшего костра, судорожно сжимая в руке топор.
Василь вскочил, подхватил свои вещи, ополоснул лицо холодной водой из ручья, перекрестился, поклонился мостку и быстро, не оглядываясь, пошел прочь. Он уверенно шел через незнакомый лес, словно бывал здесь много раз. Если бы кто-то спросил его, откуда он знает эти места, Василь не смог бы ничего объяснить. Он просто знал, куда нужно идти, вот и все. Вскоре он вышел на еле заметную тропинку, которая довела его знакомой широкой тропы. Василь не оглядывался и не видел, как поднималась примятая трава за его спиной, как исчезала, словно ее и не было вовсе, тропинка. Когда Василь добрался до дома и открыл калитку, избушка на болоте задрожала и рухнула, превратившись в груду полусгнивших бревен.
Глава 7
Шли дни. Василь с Марьяной жили вдвоем в своей хате на окраине села. Василь работал за троих, исполняя не только мужицкую, но и «бабью» работу по дому, в поле, на огороде. Марьяна старалась помочь, да только какой толк в помощи пятилетнего ребенка? Наступила осень. К Василю пришел староста артели Степан, позвал на заработки. Василь отказался, мол, не на кого оставить девку. Степан пытался уговорить его, уж больно не хотелось упускать хорошего плотника, но Василь не соглашался. Пришлось старосте уходить ни с чем. На пороге хаты он все же остановился и сказал:
– Дело твое, Василь, но ежели надумаешь – всегда буду рад принять тебя.
Василь только махнул рукой:
– Иди уж, не трави душу.
Плотницкие артельные работы были для Василя не только хорошим заработком, но также, как и сенокосы, любимым делом, отдушиной. После ухода Степана, Василь долго сидел за столом, бесцельно глядя перед собой. Он был в полной растерянности, не знал, что ему делать. С одной стороны, отказавшись от работы, он оставался без денег, с другой, согласившись уйти с артелью, он ни на кого не мог оставить дочку. Вряд ли кто в деревне захочет приглядывать за «ведьминым отродьем». Даже Марфа с Манькой побоялись бы оставлять у себя Марьяну, в первую очередь опасаясь за своих детей. Мало ли что придет малолетней ведьме в голову: сглазит, либо еще что сотворит. И с собой ее Василю никак не взять: какая может быть работа в артели с ребенком подмышкой?
Ночью, дождавшись, когда отец заснет, Марьяна выбралась из постели и достала из заветной шкатулки красный клубочек. Свернувшись калачиком под одеялом, она долго тихонечко нашептывала что-то клубочку. Потом прижала его к груди и уснула.
Наутро,
