я вижу, как доверчиво…»
Когда я вижу, как доверчиво
сияют детские глаза,
мне хочется по-человечески
все людям о добре сказать,
чтоб каждый захотел вглядеться
друг в друга с чистотою детской.
«Корявые руки деревьев привычно…»
Корявые руки деревьев привычно
на плечи мне сыплют цветения снег.
Природе – ей тоже небезразлично,
какой обращается к ней человек.
Когда ее топчут, и губят, и травят,
природа не может спокойною быть:
и плачет, и стонет, и слезы утраты
в глазах ее вижу, как день, голубых.
Когда ее рушат для выгоды личной,
она протестует и ропщет листвой.
Природе – ей тоже небезразлично,
какой на земле утверждается строй.
«Осенний лес…»
Осенний лес.
Вокруг темно и пусто,
от тишины тоскливо грудь щемит.
Природа –
как осмысленное чувство,
которое внезапно осенит.
Из паутинок влажный воздух соткан.
Открыта красоты величина.
Природа –
как осмысленная совесть,
в которой наша жизнь заключена.
Былина об Илье Муромце и Соловье Разбойнике
Верховный жрец Перуна, Богомил,
главы пред новой верой не склонил.
За красноречье прозван Соловьем,
остался он язычником во всем.
Христианских догм мудрёных словеса
не принял Богомил – ушел в леса.
И у березы у покляпыя, как сыть,
зло затаился Одихмантьев сын.
Свистал он по-соловьему в глуши,
кричал он по-звериному в тиши.
Разбоем всю округу всполошил –
и Соловьем Разбойником прослыл.
Владимир Красно Солнышко мрачнел,
в дурные слухи верить не хотел.
Он всемогущ, есть сила у него, –
но справиться с разбойником не мог.
И Богомил не мог ему простить
того, что Русь Владимир окрестил,
того, что в Днепр повергнут был Перун
и жрец верховный посрамлен в миру.
Кипела в нем языческая страсть,
два чувства оставляя – месть и страх.
Тысячелетняя стучала мысль:
природа божество – ему молись!
Стрибогу, Хорсу, Мокоши молись,
полям, лесам и солнцу поклонись!
Бунтуй в груди, языческая страсть,
церковную не принимая власть!..
Но окрещен по всей Руси народ.
Он против новой веры не пойдет.
Недолго Богомил в лесах гулял.
Мужик из рода Муромцев – Илья
хожденьице почувствовал в ногах,
владеньице почувствовал в руках
и после тридцати трех долгих лет
перед собой увидел белый свет.
Он силушку великую имел:
кабы колечко он нашел
