что-то видела – говорят её глаза. – Видела, но я не стану расспрашивать тебя, что. Затем она начинает протягивать ко мне руку, с чем-то зажатым в её большом мягком кулаке, но что-то останавливает её на полпути. Возможно, капли крови на моей белой, подранной на локтях тунике. Каплях, которых не должно быть в реальности. И в следующее мгновение она возвращает в карман красного балахона то, зачем ходила в дом.
– Будь осторожна девочка, – говорит она мне, и я понимаю, что она со мной прощается. Но зачем? Что—то подсказывало мне, что причиной тому послужило моё видение, смысла которого, я так и не поняла.
– Задолбали. Обе. – Говорю я, и, отворачиваясь от неё, начинаю спускаться по ступенькам. Не стоило сюда приходить.
Она так и осталась безмолвно стоять на веранде, глядя на покидающую её прихрамывающую племянницу. Но я не могла уйти, так и не спросив её ещё об одном:
– А цветы то ты зачем всё-таки искромсала? – Я кинула взгляд на черное пятно пустующей земли.
– Сказала же. Она скоро умрёт – ответила Офелия так, словно это объясняло вообще всё.
Глава 2. Смерть старухи. Пророчество о кулинарной книге
Я бодро шагала по тропе, ведущей за домами. По пустырям, заросшим высокой травой в обход главной улицы. Шла, словно пряталась от кого-то и видела перед глазами дуб, посаженный в нашем дворе задолго до моего появления на свет. Его могучий высохший ствол, который покинула жизнь. Раскидистые костлявые ветви, на которых никогда не зеленели листья, за исключением единственной ветви, которая год за годом, превозмогая силы природы, словно пронизанная каким-то незримым волшебством, росла и тянулась к входной двери лачуги, стремясь запечатать её раз и навсегда. Я видела себя юной девчушкой, раскачивающейся на огромной покрышке, привязанной к той толстой ветви, с шелестящей листвой и старуху, год за годом выбегающую наперевес с топором, что отрубала её стремящийся к дому отросток.
Видела деревянный чан с мутной водой, в котором бабка купала меня в детстве. Всегда холодной, насколько бы сильно не согревало её солнце. Часто мне казалось, что я бывала чище до того, как была подвергнута этому зверскому омовению, так как воду в нём, она меняла редко. А, когда меняла, то вытаскивала затычку, расположенную снизу чана, и вода, похожая на склизкую жижу, вытекала размывая канаву, ведущую к тому старому дубу. Я качалась на колесе и зачарованно наблюдала за струей, которая, возможно, и погубила дуб. А за моей спиной возвышался грубо сколоченный амбар, в котором мы когда-то держали кроликов. Я и сейчас чувствую стойкий запах крови, всякий раз, когда прохожу по дорожке, ведущей к дому. Слышу крики крольчат, так сильно похожие на детский плач. Их мёртвые тушки, были единственным нашим доходом, если не считать плетения корявых корзин, которые никогда не пользовались популярностью на здешнем рынке и огромного количества литров самогонки, покоящихся без надобности в тёмном подвале. Ведь она так и не научилась
