вплавь и без особых объявлений на этот счет. Но мы находимся в заключении, а они вернутся с кем угодно, следуя зову родины, даже под угрозой смерти и под руководством того, кого им навяжут, у кого не более высокие идеалы, а большая мошна. Меня беспокоит их судьба, потому что они хорошие люди, и Куба нуждается в них. Движение 26 июля исключается из всех затеваемых революционных планов. Основную вину за это я возлагаю на тех руководителей, которые находятся на Кубе. Они слепы до самоубийства. Просто невероятно, как они не видят, что против Движения 26 июля плетется грозный заговор всех заинтересованных сил…»
– Я в изгнании! Это верно. Но я никогда не вернусь в страну ни с какой другой силой, кроме Движения. Нашего Движения! Я могу вернуться на Кубу хоть завтра, хоть сейчас. Что имеет в виду Фидель, когда он говорит, что «они вернутся с кем угодно»? Такие люди нашему Движению не нужны! Это же ясно.
– Всякие люди есть, Ньико.
– Но не всякие люди нужны нам! И не всякие люди – наши, – горячился Ньико.
– Тревогу Фиделя надо понимать правильно.
– Я понимаю, что он хочет сказать. Я давно собираюсь вернуться. Но на это мне нужно разрешение Фиделя. Я очень прошу тебя поставить перед ним этот вопрос.
– Но, Ньико, ты не дочитал письма.
– Я не могу читать его, не вступая в диалог с Фиделем, с тобой, с собой. Я вижу, что Фидель прав, глубоко прав в своих опасениях за судьбу и будущее нашего Движения. Меня, как и Фиделя, возмутило заявление Араселио Аскуя в «Испанском клубе». Он повторял нелепости, которые слышал. Слова, сказанные людьми, которые не думают и не хотят задумываться над тем, что происходит в стране. Фидель как раз приводит в своем письме кусочек его выступления. Ты только подумай, что говорит этот «гуахиро»8 Аскуй: «Многие говорят, что штурм казармы Монкада был необдуманным и безумным предприятием, не имевшим четкого плана. Но именно в этом критикуемом обстоятельстве и есть его сильная сторона. Они шли не затем, чтобы взять власть. Они шли на смерть». Что значит: «шли на смерть»? Разве это не чушь? Да, мы шли на смерть. Но во имя наших революционных идеалов, во имя нашей программы. У нас была определенная цель – свергнуть тирана. А как изображают нас всякие Аскуи? За правильное понимание наших идей тоже надо бороться. Надо уметь донести до всех, чего мы хотели добиться штурмом Монкады! Нет, не смерти! Не пустой жертвы, а осуществления чаяний многострадальной Кубы.
– О том же пишет и Фидель. Вы одинаково относитесь к Движению, одинаково понимаете его цели и его место в революции.
«Мои инструкции, которые даются всегда с полного согласия других заключенных, – говорилось в письме, – не выполняются, или выполняются плохо, или полностью не признаются. В этих условиях мы не можем осуществлять руководство Движением отсюда. Знайте, что с этого момента такая обязанность целиком и полностью ложится на вас. Не нужно больше устраивать дискуссии по этому вопросу. Что касается меня, то я с этого момента полностью слагаю с себя эти
Гуахиро (куб.) – крестьянин, мелкий фермер.
