его ты воскресить не можешь.Оставь свой плач: печаль есть знак любви,
Излишество печали – безрассудство.
Но дайте мне поплакать о такой
Чувствительной утрате.
Так ты будешь
Лишь чувствовать свою утрату: друга
Не воскресишь.
Но, чувствуя утрату,
Я не могу не плакать и о друге.
Нет, девочка, не столько о Тибальдо
Ты плачешь, как о том, что жив мерзавец,
Что умертвил его.
Какой мерзавец?
Да тот же все, Ромео.
Вот уж это
Название совсем нейдет к нему.
(Громко.)
Прости ему Господь, а я прощаю
От всей души, хотя никто, как он,
Не причинял еще мне столько горя.
Тем именно, что он, убийца, жив.
И далеко от рук моих. Никто бы
Не мог отмстить так хорошо, как я,
За смерть кузена!
О, не беспокойся:
Мы отомстим, Джульетта. Полно плакать.
Там, в Мантуе, где этот подлый ссыльный
Теперь живет, есть некто у меня,
Кому я поручу поднесть такого
Питья ему, что и Ромео скоро
Отправится к Тибальду; и тогда,
Надеюсь, ты довольна будешь.
Нет.
Не буду я довольна до тех пор,
Пока его я не увижу… мертвым…
Да мертвым стало сердце у меня,
Тоскуя о покойнике. Синьора,
Найдите лишь такого человека,
Который бы отнес Ромео яд;
А я его так хорошо составлю,
Что тотчас же спокойно он заснет,
Приняв его. Как больно сердцу – слышать
Ромео имя и не обладать
Возможностью пойти к нему тотчас же,
Чтоб всю любовь, которую к Тибальдо
Питала я, обрушить на убийцу!
Готовь свой яд; такого человека
Я отыщу. Теперь же, дочь моя,
Скажу тебе я радостную новость.
В столь грустные минуты радость кстати;
В чем эта новость состоит, синьора?
Дитя мое, заботлив твой отец:
Чтобы тебя избавить от печали,
Он выбрал день для радости внезапной,
Нежданной для тебя и для меня.
Какой же день? Какая это радость?
Дитя мое, в четверг, поутру, в храме
Петра тебя прекрасный граф Парис,
Достойный, благородный, назовет
Счастливою своей женой.
Нет, храмом
Петра клянусь, святым Петром клянусь,
Что не назвать
