хозяйство, при котором продукты создаются для собственного потребления, обмена здесь не существует; 2) городское хозяйство, при котором имеет место производство на заказ или непосредственный обмен, когда продукты переходят из непосредственно производящего хозяйства в хозяйство потребляющее; 3) народное хозяйство, при котором развито товарное производство и товарное обращение, продукты здесь проходят через ряд хозяйств, прежде чем они поступят в потребление[175]. В ходе этого развития более низший тип хозяйства переходит в высший, знаменуя собой очередную ступень экономического прогресса.
Подведем краткие итоги. Представители и «старой» и «новой» исторических школ стремились подменить политическую экономию национальной экономией. Отрицая объективный характер экономических законов и на этой основе теоретическую экономию как науку, они пытались объяснить эволюцию хозяйственных явлений посредством эмпирического описания исторических фактов, их взаимосвязи с этикой, правом и другими неэкономическими факторами. Подобный подход к трактовке предмета политической экономии был подвергнут сокрушительной критике К. Марксом. Подводя итоги развитию вульгарной политической экономии, он отмечал, что последняя «…на более ранних ступенях своего развития находит материал еще не вполне обработанным и потому сама еще более или менее участвует в разрешении экономических проблем с точки зрения политической экономии…»[176]
В качестве примера К. Маркс ссылался на экономические воззрения Ж.-Б. Сэя. Последнему К. Маркс противопоставлял Ф. Бастиа, которому «…остается лишь заниматься плагиатом и стараться устранить своими рассуждениями неприятную сторону классической политической экономии». «Но Бастиа, – подчеркивал К. Маркс, – не представляет еще последней ступени… У него апологетика еще отличается страстностью и составляет то, что, собственно, является его работой, так как содержание политической экономии он берет у других в том виде, в каком оно ему наиболее подходит»[177]. Переходя к характеристике исторической школы политической экономии, он писал: «Самой последней формой является профессорская форма (представители данной школы были профессорами ведущих вузов Германии. – Н.С.), которая берется за дело «исторически» и с мудрой умеренностью отыскивает везде «наилучшее», причем для нее не важно, если в результате получаются противоречия, а важна только полнота отобранного. Это – выхолащивание всех систем, у которых повсюду обламывают их острые углы и которые мирно уживаются друг с другом в общей тетради для выписок. Пыл апологетики умеряется здесь ученостью, которая благосклонно взирает сверху вниз на преувеличения экономических мыслителей и лишь в качестве курьезов включает их в свою убогую размазню. Так как подобного рода труды появляются лишь тогда, когда политическая экономия как наука уже завершила свой путь, то они являются вместе с тем могилой этой науки»
