в хозяйственной жизни. «Продукты земледелия в общем итоге гораздо необходимее, чем произведения промышленности, так что относительно сбыта их нечего опасаться моды, тем более что он надолго определяется самим предложением. Потому выходить за пределы этого основного положения промышленность может только в таких государствах, которые вмещают в себе лишь часть своего народа, а иначе такое чрезмерное развитие промышленности будет источником не только скоропреходящего блеска, но и постоянной внешней и внутренней опасности»[159].
С другой стороны, рассматривая политическую экономию как составную часть общей науки о культуре, В. Рошер подчеркивал, что на высших ступенях цивилизации решающую роль в хозяйственной жизни начинает играть промышленность. В этой связи он писал: «Но на высших ступенях культуры промышленность гораздо сильнее влияет на земледелие, чем наоборот. Потому уже близкое соседство состоятельных потребителей гораздо важнее для земледельца, чем для промышленника; и потому также, что разбогатевшие фабриканты гораздо чаще (из прихоти!) делаются землевладельцами, чем, наоборот, разбогатевшие (как медленно!) землевладельцы – фабрикантами; так как в городах и в промышленном деле вообще всего быстрее образуются капиталы и развивается техника. На высшей ступени культуры это влияние становится столь могущественным, что лишает земледелие большей части его прежних особенностей»[160]. Подобные воззрения В. Рошера отражали противоречивый процесс становления капиталистических отношений в феодально-крепостнической Германии того времени.
Заметим, однако, что, провозглашая программу пересмотра предмета политической экономии с точки зрения исторического метода, В. Рошер еще не противопоставлял его абстрактно-дедуктивному методу классической школы. Более того, к сторонникам исторического метода он причислял и А. Смита. Совершенно иную позицию по этому вопросу заняли другие приверженцы «старой» исторической школы: Б. Гильденбранд и К. Книс. Они подвергли энергичной критике классическую школу, прежде всего учение А. Смита, за антиисторический подход к исследованию хозяйственных явлений, за игнорирование взаимосвязи этих явлений с другими сторонами общественной жизни, касающихся национальных, географических, политических, религиозных и иных особенностей каждого народа.
Весьма характерна в этом отношении позиция Б. Гильдебранда. В своей основной работе «Политическая экономия настоящего и будущего» (1848) он отмечал, что классики стремились построить такую политико-экономическую теорию, законы которой применялись бы ко всем хозяйственным ступеням развития общества, ко всем временам и народам. «Они (классики. – Н.С.) отправляются от того положения, что все законы народного хозяйства, основанные на отношении человека к вещественным ценностям, стоят вне условий времени и пространства и что они несокрушимы при всей переменчивости явлений; но при этом они совершенно забывают, что человек, как существо общественное,
Характеризуя суть многочисленных исследований В. Рошера по вопросам народного хозяйства, К. Маркс писал: «Рошер безусловно обладает большим – часто совершенно бесполезным – знанием литературы… Если бы этакий Вагнер был, по крайней мере, честен и совестлив, то он мог бы быть полезен своим ученикам. Лишь бы он не прибегал ни к каким лживым уловкам и сказал напрямик: здесь противоречие; одни говорят так, другие – этак; у меня же по существу вопроса нет никакого мнения; посмотрите, не сможете ли Вы разобраться сами! …Его существенной особенностью является то, что он не понимает самих вопросов, и потому его эклектизм сводится, в сущности, лишь к натаскиванию отовсюду уже готовых ответов; но здесь он не честен, а всегда считается с предрассудками и интересами тех, кто ему платит! По сравнению с такой канальей даже последний бродяга – почтенный человек» (
