одновременные становление демократических институтов и либерализация экономики, переход к рыночным механизмам как основному регулятору экономической деятельности» (Ворожейкина, 1997. С. 96).
Можно предположить, что наложение кризиса ранней модернизации на кризис ранней постмодернизации не вызовет столь тяжелых последствий, как в случае совпадения модернизационных процессов с кризисом зрелого индустриализма. В странах, всерьез приступивших к индустриализации в последние несколько десятилетий, возможен более сбалансированный и децентрализованный подход к этому процессу – при меньшей роли государства и большей опоре на частный капитал, в том числе и иностранные инвестиции, которые, в отличие от конца XIX – начала XX в., не влекут за собой столь разрушительные социальные последствия. Кроме того, эти страны с самого начала не заинтересованы в импортозамещающей индустриализации, их цель – органично включиться в международное разделение труда. Пока еще в этой области не накоплен достаточный опыт для широких обобщений, но пример Китая показывает, что теперь индустриализация отсталых стран может протекать менее конфликтно и более органично, чем на рубеже XIX–XX вв. – в условиях высокомонополизированного хозяйства и агрессивной политики крупных империалистических государств.
Что касается стран, завершивших процесс индустриализации на более ранних стадиях, то здесь адаптация происходит с разной степенью конфликтности и радикальности. Процессы приспособления осуществляются на различных уровнях. Все большее распространение получают возникающие вне формальных иерархий связи между людьми, объединенными общими целями и интересами (сети)[58]. Корпорации ищут возможности более активно использовать творческий потенциал своих работников, стремятся к децентрализации процесса принятия решений, к повышению гибкости собственной деятельности. Однако опыт показал, что локальные изменения далеко не всегда могут в полной мере обеспечить необходимую адаптацию. На повестку дня встали существенные преобразования государственной политики.
В 1980-е годы практически все развитые и многие развивающиеся страны прошли через серию глубоких и болезненных реформ, связанных с уменьшением прямого государственного вмешательства в экономику, с разгосударствлением и дерегулированием. Эти преобразования происходили на фоне возрождения неолиберальной идеологии, подчеркивающей преимущества частной собственности, свободного рынка и конкуренции в противовес государственному вмешательству и регулированию (табл. 2.4). При этом реформы Р. Рейгана в США и М. Тэтчер в Великобритании были настолько радикальны, что в ряде исследований приравниваются к революциям (что, конечно же, недостаточно правомерно) (Adonis, Harnes, 1994; Jenkins, 1987). В 90-е годы необходимость адаптации системы государственного регулирования почувствовали и страны Юго-Восточной Азии.
Тяжело приспосабливаются к новым постиндустриальным
«Попросту говоря, сети – это люди, общающиеся друг с другом… Сети существуют для оказания помощи, для обмена информацией, для изменения общества, для улучшения производительности и производственной среды, чтобы делиться ресурсами. Они приспособлены для более быстрой, более персонифицированной и более энергоэффективной передачи информации, чем любые другие известные нам способы» (Naisbitt, 1984. Р. 215).
