различие между мужчиной и женщиной? Глядя на их холодные семейные отношения, казалось невероятным, что появлению этого семейства предшествовал какой-то любовный акт. Однако у мистера и миссис Уильямс было весьма многочисленное потомство. В их большом доме в Брансуик-Фолз жили по крайней мере две семьи их отпрысков со своими детьми. Анжелика немало удивилась тому, что никто из них не проявил ни малейшего интереса к судьбе Джона и Маргарет Уильямс, захваченных в плен дикарями и угнанных в Канаду.
Известие о том, что ее невестка вынуждена была рожать в ужасных условиях в индейском лесу и что у нее таким образом появился еще один внук, оставило миссис Уильямс совершенно равнодушной. А ее муж завел длинное нравоучение, сводившееся к тому, что Джон и Маргарет были справедливо наказаны за свое непокорство.
Почему они не остались жить в Биддефорде на побережье, поселении солидном и богобоязненном, вместо того чтобы в гордыне своей возомнить себя помазанниками Божьими, избранными для основания собственного поселка? И основали-то они его в дикой местности, где опасность грозит как душе, так и телу, да еще и имели дерзость дать этому новоявленному поселению, порождению их гордыни и непокорства, то же имя Биддефорд, как и у места, где они появились на свет. А теперь они в Канаде – что ж, так им и надо. Он, Бен Уильямс, всегда считал, что у его сына Джона нет задатков для того, чтобы вести за собой людей.
Взмахом руки он отмел подробности о судьбе пленников, которые ему попытался рассказать Кантор.
По его словам, он и так знал подробности их пленения от Дарвина, мужа сестры их невестки, бесхарактерного малого, который скоро женится опять. «Но ведь его жена жива, – попыталась объяснить Анжелика, – или, по крайней мере, была жива, когда я в последний раз видела ее в Вапассу…»
Но Бенджамен Уильямс не стал ничего слушать. Для него все, что находилось по ту сторону северных лесов, в далеких недоступных краях, где одержимые дьяволом французы в облаках дыма от ладана точили свои ножи для снятия скальпов, принадлежало уже иному миру, и лишь очень немногие англичане и англичанки возвращались оттуда живыми.
– Постарайся хоть раз ответить честно, – сказала Анжелика сыну. – В моем наряде есть что-нибудь, что может их раздражать? Может быть, по их мнению, я одета неприлично?
– Вам следовало бы чем-нибудь прикрыть вот это место, – наставительным тоном изрек Кантор, показывая на небольшое декольте ее корсажа.
И они оба рассмеялись, как дети, под хмурым взглядом бедной Роз-Анн. В эту минуту одетые в синее служанки внесли в комнату большую деревянную лохань, схваченную медными обручами, и множество кувшинов дымящегося кипятка. Высокий юноша, серьезный, как пастор, вывел из комнаты Кантора, который напустил на себя такой же чопорный и озабоченный вид, совершенно не вяжущийся с его свежим юным лицом.
Зато служанки, миловидные девушки, румяные от работы в полях, вели себя куда менее церемонно. Теперь, вдали от сурового ока своего старого хозяина, они охотно улыбались и с горящими глазами
