им повсюду. Им была известна вся иерархия этих существ – от маленьких злых духов с острыми коготками, которые рвут мешки с зерном, до грозных демонов-князей с именами, взятыми из Каббалы.
И все же красота земли, куда привел их Всевышний, говорила, что ангелы все-таки есть…
Так, разрываясь между смирением и жестокостью, между нежной сиренью и колючей ежевикой, между честолюбием и воздержанием, они считали, что имеют право жить, только если будут постоянно думать о смерти.
Но, по мнению преподобного Пэтриджа, они все же недостаточно прониклись этой мыслью.
О чем он и заявил во всеуслышание на своей проповеди в это воскресенье.
Выглянув из окна, Анжелика удивилась – день начался, но на улице не было обычного для утра движения. Никто не выходил из домов, если не считать нескольких женщин, которые спускались за водой к реке, но и они делали это очень неторопливо.
Да сегодня же воскресенье! И для католиков тоже, о чем напомнил Анжелике жалобный голос Адемара, окликнувший ее из-под окна.
– Сегодня мы празднуем день святого Антония Падуанского, сударыня.
– Да поможет он вам вновь обрести утраченное, а именно храбрость и голову на плечах! – сказала Анжелика, вспомнив, что этот французский святой помогает людям находить то, что они потеряли.
Но Адемар не понял шутки:
– В Канаде, сударыня, это большой праздник. А я, вместо того чтобы идти в пышной процессии в добром благочестивом французском городке, торчу в этой дыре среди еретиков, распявших Господа нашего Иисуса Христа. Я наверняка буду за это наказан. Ох, что-то непременно случится, я это носом чую.
– Ах, да замолчите вы! – прошептала Анжелика. – И уберите ваши четки. Протестантам не нравятся такие вещи.
Но Адемар продолжал судорожно сжимать в руке четки, вполголоса бормоча молитвы и прося защиты у Пресвятой Девы и различных святых. Затем он удалился, по-прежнему сопровождаемый молчаливой ватагой маленьких пуритан в особенно ярко начищенных в воскресный день башмаках и с вытаращенными от любопытства глазами, выглядывающими из-под черных шапок или круглых шляп.
Наступление воскресенья, о котором французы по своему неразумию забыли, помешало им покинуть Брансуик-Фолз.
Все замерло. Не могло быть и речи о сборах, ибо это оскорбило бы пуритан.
Старого Шепли, идущего по деревне со своей сумкой и мушкетоном на плече в сопровождении индейца и явно направляющегося в лес, провожали недобрые взгляды, недовольный ропот и даже угрожающие жесты. Однако его это нисколько не беспокоило, он все так же посмеивался и ехидно хихикал. Анжелика позавидовала его независимости.
Этот старик внушал ей такое же доверие, как когда-то старый аптекарь Савари. Занимаясь наукой, он давно отринул предрассудки своих единоверцев, которые помешали бы ему заниматься делом его жизни. Когда, идя по лесу, он вдруг начинал
