Но подожди, что значит «забудем»? Где ты научилась так богохульствовать?
Мадлен твердо решила не возвращаться к этой теме.
– И ты отказал?
– Да.
– Ты не должен был этого делать! Хотя… уже неважно. Знаешь, милый Михалек… – с внезапным жаром зашептала она. – Твой приезд стал воистину спасением для меня. Мое отчаяние было столь велико! Совсем как у этой несчастной девушки, которую отдают за престарелого горожанина из Тулузы. Против воли отдают! А она любит молодого кузнеца, молодого и бедного, как Иов. Заурядная история, не так ли, будущий бенедиктинец? Все мы страдаем оттого, что не можем выбрать путь по сердцу и душе, а ведь Иисус призывал нас слушать сердце. Он страдал за нас, дабы мы жили в ладу с собой и миром. А получилось совсем наоборот. Мы возводим храмы глупости и честолюбия, живем с единственной мыслию обрести Царствие Небесное. Но почему же оно должно наступить лишь со смертью? А не сейчас, не сию минуту, когда так этого хочется!
– К гармонии мы приходим лишь через страдания и муки. Помни о первородном грехе, – возразил Михаль, чувствуя, как сердце вновь отчаянно запрыгало в груди, словно птица, попавшая в силки.
– Все это бред! Нет никакого первородного греха. И быть может, нет ни Бога, ни Святого духа, а Иисус зачат Иосифом, он был таким же смертным, как мы с тобой. Он был человеком. Достойным уважения, мудрецом, достойным быть учителем на века, но всего лишь человеком…
Михаль несколько раз перекрестился и, рванув воротничок колета, сжал распятие, висевшее у него на груди.
– Свят, свят, свят! Не говори подобных глупостей! Не надо подтверждать моих самых страшных опасений! – вскричал он.
– Опасений, что я – ведьма?
Молодой человека не выдержал ее пламенеющего взгляда. Глаза ее стали черными, как две большие пропасти, готовые поглотить его. Он думал, что сейчас она разразится страшным хохотом и вцепится в глотку, но воображение молодого человека опять сослужило ему дурную службу. Мадлен ограничилась печальным вздохом.
– Я вижу, и тебя перекроили по испорченным нравам. Ты мыслишь, как затравленный зверь, с каждой минутой ожидая прихода палачей. О, как же Церковь меняет людей… Если бы ты видел выражение своего лица. Где грозный шляхтич рода Кердей?.. Михалек, посмотри на меня… Подумай, разве это жизнь – среди страха и идолопоклонничества? Ты замуровал себя в сырых стенах, ты сгноишь изнутри, наружность твоя покроется морщинами, но ты никогда не обретешь того, что обещают эти лживые попы. Такая вера – это проказа души и разума. Ты загубишь единственно дорогое, что есть на этом свете – шанс обрести счастье.
Михалю часто приходилось вступать в богословские споры. Он с легкостью парировал целыми главами из Иоанна Богослова, Паралипоменона, Иеремии и Пятикнижия выученными наизусть. Но сейчас, взирая в глаза Мадлен, не смог привести ни единого разумного довода, ни одна цитата из Писания не явилась ему на помощь.
– Я счастлив, и ни в чем не нуждаюсь, – отрезал он.
– Не
