Михаля превратилась в ад, ибо не было дня, чтобы благопристойные учителя не проводили с ним нравственных бесед, а сверстники не отпускали ядовитых шпилек и острот. Именно поэтому Михалю пришлось бросить университет, отказаться от всех мирских благ, от веселой молодой жизни и отправиться в монастырь – до конца дней замаливать безумства родного отца, лишь бы округа оставила их в покое, перестала тыкать пальцами и кричать вслед: «Отродье! Еретик! Оборотень и пожиратель мертвечины!»
Мадлен ожидала ответа, а молодой человек не смог вымолвить и слова, он потупил взор и стиснул кулаки, дабы сдержаться от приступа почти детской обиды. Тогда она положила письма на его колени.
– Их содержание бесценно. Тебе стоит ознакомиться. Наш отец сделал множество открытий.
– И теперь его еще более нет, чем не было прежде…
Невольным движением Михаль развернул первое послание. Оно было испещрено тонким ровным почерком; иногда столбцы латыни прерывались и на листе возникали небольшие схемы и рисунки. Несколько минут непонимающий взгляд молодого человека плавал по бумаге. Он разворачивал листок за листком, но не мог понять, отчего его сердце вновь сжимается от страха и негодования.
– Святая Дева! Иисусе! Как давно ты держишь у себя эти записи? – внезапно вскричал он.
– В позапрошлую весну матушка переслала мне первое письмо.
– Но как она могла?.. Неужели она совсем ослепла? Эти бумаги полны ереси! Если их обнаружат… Костер! Нас ждет костер, если их не уничтожить.
– Но сколько жизней можно спасти…
Мадлен не договорила. Их экипаж резко дернулся в сторону, единственный слуга Михаля – Лука, восседавший на козлах, разразился фонтаном провансальской ругани, которую успел выучить, пополнив свой необъятный запас сквернословия.
– В чем дело? – выглянул Михаль в открытое оконце.
– Черт знает что такое! – кричал перепуганный возница. – Она выскочила из ниоткуда и бросилась прямо мне наперерез. Проказа этакая, шельма! Дьявол ее побери! Чудь душу господу не отдал!
В пыли, у самого колеса Михаль увидел юную девицу с растрепанными светлыми косами и чепчике набекрень. По вишневому корсажу и темной юбке из грубой шерсти стало ясно – девушка деревенская. Лицо было заплаканно, и она продолжала всхлипывать. Но откуда она здесь, на пустынной дороге? Верно, бежала сквозь заросли кукурузы и оказалась на дороге в ту минуту, когда проезжал мимо экипаж.
Не дожидаясь разрешения, Мадлен отворила дверь экипажа и легко ступила на дорогу. Улыбаясь, она протянула несчастной руки и помогла подняться. Затем обняв за талию, точно сестру, отвела ее от экипажа на несколько шагов, и обе долго о чем-то беседовали.
Михаль не решился ни возразить, ни попытаться подслушать, о чем Магдалена говорила с несчастной, но едва хватило сил усидеть на месте от нетерпения и любопытства.
Наконец он увидел, как вдруг
