style="font-size:15px;"> – Причем тут это, – процедил Араваль. – Ты опять болтаешь о дарах. – Иад шептал ночами слова, присущие людям одержимым. Северянин таких не любил, его от таких трясло. Он однажды продырявил, слетевшего с катушек, горца, только лишь за странную болтовню о конце света. Иногда человек способен напугать словами, сильнее, чем окровавленным мечом в руках. У слов есть особенность, ты наверняка не знаешь, где истина, а где ложь. Араваль никогда не верил в то, что творцы зарыли на континенте волшебные доспехи. Сказки, для сосунков, говорил он. Но сны Иада сеяли сомнения даже в нем. Северянин облокотился спиной о холодные плиты тюремных стен и шумно втянул воздух широкими ноздрями, а затем со свистом выпустил его. Позвонки, почувствовав опору, совсем перестали ныть. Напряжение осталось только в сердце. – Так что, прекращай свои разговоры.
– О дарах?
– Да, я страсть как не люблю все эти загадки. Может ты из поисковиков? Знавал я одного из них, тот свой старый нос вечно на север совал, но здесь не рады чужакам.
– Нет, я не из них. Я вообще ни с кем. Точнее, я с тобой.
– Со мной? Это вряд ли. Я помог тебе раз, может помогу еще, но все равно останусь один. Я одиночка, к тому же на мне тяжелый грех и я искуплю его смертью, ее я и ищу. Ты разве не хочешь жить?
– Хочу, но знаю одно. Кто-то ищет дары, кто-то ищет смерть, но путь не выбирает идущий, его чертит судьба. Ты не умрешь, если творцы не захотят и не выживешь, если они против.
– Может и так, только мне на них плевать, они не знают нашей жизни. Человек всегда разорял птичьи гнезда, потом логова зверей побольше, так и добрался до человеческих жилищ. И пошел на подобных себе, ища тех, кто послабее. Добывать сложнее, чем забирать, запомни. Поэтому воинов больше, чем земледельцев и гибнет людей больше, чем рождается на континенте, особенно на севере. А когда вновь из морской пучины выползет резакский флот, прервется наш короткий век. И плевать будет что там твоя судьба начертила, плевать, что задумали творцы, все сгинем. Так что прекращай свою странную болтовню про судьбу, дары и прочую чепуху.
Андара сняла перчатку и провела рукой по стене. Холодные камни, такие же холодные, как речи ее отца в прошлом. Такие же безмолвные, как и он в минуты, когда ей нужны были его слова. Такие же мертвые, как и он. У них лишь одно отличие, камни тебя не обидят. Андара отдернула руку, сняв тонкий слой кожи о шероховатость булыжников. Вдоль линии жизни начала скапливаться бледно-алая кровь. Она недоуменно посмотрела на ладонь, словно только узнала, что ее можно ранить. Ведь так мог только Антаир, а его нет больше полувека. Он ушел, и она не чувствует боль, она сама может ее причинить, если захочет. Лерия шла от реки ей навстречу. Как всегда, растрепанная и раздражающая своей живостью.
– Привет Андара! – крикнула Лерия издалека, широко улыбаясь.
Андара молчала, смотря на сестру с завистью. Моложе, кожа мягче и белее, глаза такие же блестящие изумруды, как и у нее самой. Она смотрела в свое отражение и видела себя из прошлого. Ту, которую
