вскочила, отняла, почти оторвала, младенца от себя и небрежно бросила в кроватку.
____ не издавал ни звука. Она тоже. Но хотелось яростно бить ногами пол, стол, диван, впечатывать кулаки со всей силы в стену, раскидывать вещи, плазмой разбить окно, порвать в доме всю бумагу и даже последние деньги, разрезать карточки, а потом этим же ножом искромсать всю свою одежду. Запереться в ванной навсегда, подохнуть от голода или ярости, или от пореза осколком зеркала, которое она в своем состоянии непременно захочет разбить.
Но она стояла и молчала, вогнав ногти в деревянные поручни детской кроватки, а по щекам текли ручьи слез. Молчал и ___.
…И почему она не послушалась совета бывалой медсестры?
Конченая.
Дура.
Глава 2. Нет
Человеку нужен человек.
Ребенку было 4 месяца, когда Саша поняла – но никак не хотела примириться – что отныне ее родные, близкие и друзья – это врачи, медсестры и иные представители медицинской сферы. Ах, да, и матери детей-инвалидов.
Человеку нужен близкий друг, с которым можно было поговорить, или помечтать, с которым можно разделить горе, порадоваться успехам, отвлечься на ничего не значащую беседу о погоде, а потом опять вернуться к высоким темам про музыку, скульптуру и живопись, или вступить в дискуссию “существует ли современное искусство?”, приятную одним лишь своим процессом, а не результатом.
Или – если этот человек пока еще совсем крошка и ты вынужден о нем заботиться – тебе важно хотя бы знать, что он скоро вырастет и то, что сейчас ты для него делаешь, скоро получишь назад в виде достижений новой личности, ее здорового смеха, непередаваемых эмоций открытий в совершенно обычных для тебя вещах.
А если нет ни того, ни другого, то неминуемо появляется оно – отчаяние.
Человеку нужен человек, а не овощ.
Какая она, жизнь вне больницы? Вне этой проклятой стены, цвет которой впечатался в Сашину голову, ведь смотрела на нее сотни часов кряду. Возможно, эта жизнь изменилась. Или изменилась сама Саша.
После возвращения домой и радости первых трех дней, вместе с домашними делами и спокойствием – когда их с ___ никто не трогал, когда она могла сидеть в интернете или в ванной часами, самостоятельно планировать день, пришло узнаваемое, но совершенно новое чувство одиночества. Время не шло, жизнь не двигалась, все было тщетным. Но и сил на то, чтобы что-то сделать не было.
В последний день больничного заточения Саша представляла себе разные косметические приятности, личное пространство и свободу дома. Она ожидала, что выйдет из больницы другой: более опытной, прожжённой, всепонимающей, философски настроенной. Но такое изменение долго не продержалось. Только за порог – неделя и все улетучилось. Сашу снова начало качать, как лист на ветру.
Весь вопрос был в том, что больница со своим холодным безразличием, людьми в белых палатах была нереальна, как будто во сне, казалось,
