внимания на то, кто и когда перевел текст, но разве это так важно?).
Большая часть трактата посвящалась растениям, из которых можно было добывать яды.
Вот Stella саudatа, или «хвостатая звезда», другое название – хвостатка. Ареал распространения – северное побережье Средиземного моря. У оранжевых или ярко-желтых цветков от основания, цветоложа, отходит характерный отросток, напоминающий хвост. Маттеус утверждает, что в этом хвосте, который он называет дьявольским отростком, растение генерирует сильнодействующий яд. Лучший способ добычи яда из хвостатки, согласно трактату, – срезать цветок целиком, потому что «без своей звезды хвост теряет силу». Затем срезанные цветки с их хвостами засушивались. Хвосты отделялись от цветков (те выбрасывались, ибо сами по себе не представляли никакой ценности, кроме былой красоты, когда они еще были звездами). Из высушенных хвостов получали концентрированную ядовитую эссенцию. Яд был почти прозрачным на цвет, если смотреть на свет – с легкой желтизной. Яд можно было подливать в воду, вино и другие напитки. Действовал яд довольно быстро: жертва слабела, у нее начиналось головокружение, которое сменяли галлюцинации, затем развивалась горячка, «которую невозможно было побороть даже, прикладывая к телу больного лед», в итоге сердце не выдерживало, – наступала смерть. Маттеус заканчивал описание каждого растения известными ему историческими примерами применения яда. В случае хвостатки он рассказывает историю об афинском узурпаторе Лисцении. Лисцению удалось захватить власть после смерти тирана Навмахия, оттеснив его сына, Гликифилия, которому Навмахий прочил свое место. Гликифилий не сдался и с помощью яда хвостатки умертвил узурпатора.
Впрочем, Маттеус осторожно добавил «якобы» к диагнозу и пустился в пространное объяснение главного преимущества растительных ядов, а именно невозможности полностью доказать факт их применения.
Маттеус подразделял яды на две группы: «живого» и «неживого» происхождения. Последние производились путем смешивания того, что мы бы назвали в наш просвещенный век неорганическими веществами. «Живые яды» (в этом термине, между прочим, можно заметить высокую степень увлеченности Маттеуса предметом своих штудий: его не смущал оксюморон «живой яд»!) добывались из живого, «живых творений Божьих». Живые яды, в свою очередь, подразделялись на животные и растительные в зависимости от происхождения. Тут Маттеус замечал, что было бы неправильным думать, что добывать растительные яды легче, чем животные, иногда как раз наоборот: иметь дело со змеей порой бывает менее опасно, чем с зарослями ядовитых растений, «жало которых может быть незаметным или принимать вид очаровательного цветка, да и действие яда могло начать проявляться как бы отложительно, спустя какое-то время, в течение которого уязвленный может думать, что ему удалось добыть яд, а на самом деле, он сам уже стал жертвой растения, у которого яд, как ему казалось, он отобрал».
Разница между живыми и неживыми ядами состояла в следующем. Во-первых, неживые яды надо было уметь
