рассматривал мир на платоновский манер, он писал, что природа есть книга и она записана на языке треугольников, кругов, во всяком случае – абстрактных математических символов. Он и его последователи изучали все, что находится в эмпирическом мире, через то, что находится в абстрактном математическом мире. Возникло такое представление о тварном бытии, согласно которому все в нем подчиняется железным математическим законам, и движение любой частицы, один раз начатое, по этим непреложным математическим законам будет продолжаться, так что гипотетически можно проконтролировать, что будет с этой частицей в течение всего ее вечного пути. Уже в XVII веке радикальные последователи такой точки зрения, в частности Лаплас, выражали ее следующим образом: если известны начальные условия, то можно точно предсказать, какие исторические события произойдут в то или иное время.
В 1920–1930-х годах выяснилось, что законы классической физики имеют ограниченное действие. Когда мы рассматриваем материальный мир на самом фундаментальном уровне, то этот железный детерминизм нарушается, и ответные действия являются непрогнозируемыми, свободными. В основе не только действий человека, человеческих сообществ, но даже в основе действий материи, которую мы грубо называем неживой, ее элементарных частиц лежит свобода. (Когда мы говорим о свободе применительно к природе, мы имеем в виду не наличие сознания, а отсутствие детерминизма, принципиальную непредсказуемость.)
В этом отношении Божественное слово, логосы творения ближе ко второму варианту, потому что, когда Бог говорит: …да будет свет (Быт. 1: 3), это не приказ, не повеление, которого нельзя ослушаться, это призыв, это благословение, это предложение, на которое можно согласиться или нет. И это относится не только к человеку. И происходит это не потому, что Бог слабосилен, что Он не имеет такой власти приказать, чтобы всё и все Его слушались и беспрекословно выполняли Его слова – совершенно однозначно и точно. А тайна творения, в которой сосредоточено все связанное со взаимоотношениями Бога и мира, заключается в следующем: Бог Сам свободен и Он даровал свободу творению. Это входит в Божественную волю. Таким образом, Бог не командует, а предлагает. Божественное вседержительство состоит не в том, чтобы всех «схватить за горло железной рукой», как это входит в парадигму классической науки, чтобы все контролировать, чтобы все знать, всем командовать. А Бог Своему творению (не исключительно человеку, про человека это более понятно) дал возможность свободно согласиться или свободно отказаться. И проявляется эта возможность реально не только в человеке, который нарушил заповедь о невкушении плода с древа познания добра и зла, но – во всем творении.
В любые времена людям было свойственно такое представление о Боге, что Бог есть закон, что Бог связыва ет, что слушаться Его трудно, порой просто невозможно. Так оправдывают себя те люди, которые Его не слушаются. Они считают, что, перестав слушаться Бога, они обретут свободу. Свободу от Бога
