два его договора с Люцифером, письмо к лейпцигскому медику Ионе Виктору, три жалобы-плача.
При этом автор на полях зачастую комментирует точку зрения своего героя на излагаемые им события. Так, в главе 53, где приводится второе обязательство доктора Фауста, которое он дал своему духу, напротив признания: «…я…в течение семнадцати лет…был враждебен Богу и всем людям» – Шпис ставит такие слова: «Спаси нас, всемогущий Господь» (596).
К этому же приему он прибегает неоднократно и в других главах своей книги, когда на полях страницы приводит краткое резюме, передающее самое существо изложенных в тексте идей, их нравственно-этическую и эмоциональную оценку, моральные сентенции. Прием маргиналий был традиционным в средневековой литературе, однако, в книге Шписа он выполняет и новую функцию, которая сродни эффекту очуждения в брехтовском эпическом театре. Авторский комментарий на полях книги о докторе Фаусте призван прежде всего активизировать восприятие читателя, способствовать его выбору и принятию им решения. Тем самым Шпис достигает столь необходимого объективирования истории.
Этим же целям служит и введение в художественную ткань произведения стихов Себастиана Бранта и Мартина Лютера. Глава 7 книги Шписа – «Против доктора Фауста, закореневшего в своих злодеяниях; стихи» – представляет собой рифмованные заголовки к трем главам «Корабля дураков» Бранта (1494) и следует за первым договором Фауста с Мефистофилем. Эти 15 строчек подчеркнуто выпадают из плавного и последовательного рассказа и обращены непосредственно к читателю. В них содержится своеобразный комментарий к заключенной сделке, и оценка судьбы героя. Расставляя акценты в истории Фауста, Шпис находит себе союзника, жившего столетием раньше и тоже считавшего, что тот, «кто обуян гордыней вдруг, а скромность вешает на крюк», обречен, ибо «тот рубит под собою сук и душу, жизнь – все потеряет вдруг» (516).
Стихи Лютера появляются в главе 65 книги – между жалобами Фауста, осознающего близость своего конца. Как уже отмечалось выше, их приписывает себе Мефистофель и произносит в ответ на второй плач своего должника. Звучание лютеровских виршей в таком контексте тоже способствует созданию эффекта очуждения: с одной стороны, происходит прямое очуждение произведения от его истинного автора, с другой – здесь констатируется вся бесполезность раскаяния грешника.
Поздно, поздно Господа звать,
Горе растет – его не унять (607).
Эти строки в очередной раз создают определенную атмосферу, заставляющую содрогнуться души и сердца читателей, которые знают об ужасной смерти, ожидающей грешного Фауста.
Поэтика книги Иоганна Шписа позволяет сделать выводы об особом месте, занимаемом «Историей доктора Фауста» в немецкой литературе XVI в. Эта книга, безусловно, принадлежит к серьезной литературе, к так называемой «литературе большой темы», где поднимаются философские, этические, религиозные, научные проблемы. При
