Белым, а также привести одно характерное высказывание последнего, который, кстати, называл автора «Огненного ангела» «Мефистофелем, переодетым в наши одежды»18, и «аспидом», говорящим «с галантностью дьявола»19: «Стиль нашего умственного поединка с Брюсовым носил один характер – я утверждаю: «свет победит тьму». В.Я. отвечает: «мрак победит свет, а вы погибнете»20.
Итак, Рупрехт, автобиографический герой Брюсова, – Фауст, в котором присутствует люциферовское начало, «черный маг»»; Генрих, списанный с Андрея Белого, – Фауст с подчеркнуто серафической сущностью, «белый мистик». А потому противоборство двух типов фаустианских персонажей неминуемо – полем битвы становится душа одной женщины. Как видим, сюжет первой части трагедии Гете явно переосмыслен Брюсовым в соответствии с декадентскими нравами начала XX в.
В истории Гретхен Гете не было, да и не могло быть ситуации любви втроем. Гетевская героиня – цельная, здоровая, чистая натура, полностью растворившаяся в своих чувствах к Генриху, враждебно относящаяся к его спутнику Мефистофелю. Цельности-то как раз не хватает брюсовской Гретхен – Ренате, истеричной, больной женщине, подверженной галлюцинациям. Она находится между двух Фаустов, один из которых ее бросил, а второго она оставила сама, уйдя в монастырь.
Гретхен Гете сходит с ума после выпавших на ее долю испытаний, помрачение ее рассудка, ее непонимание того, что происходит, – это милость Божья, дарованная детоубийце. Рената Брюсова, полупомешанная и порою невменяемая в начале романа, отдает себе отчет во всем происходящем в финале, ожидая суда инквизиции. Брюсовская переакцентировка образа Гретхен очевидна.
Однако это не меняет сути характеров Гретхен и Ренаты, которых объединяет то, что каждая из них стала жертвой любви. Слова посвящения, поставленные Брюсовым на титульном листе «Огненного ангела»: «…тебе, женщина светлая, безумная, несчастная, которая возлюбила много и от любви погибла» (29), – в равной степени относимы и к одной, и к другой героине, применительно к которым можно и нужно говорить о презумпции невиновности.
Недаром между ними имеется еще одна аналогия – на уровне решения их посмертных судеб немецким и русским писателями. Гетевская Гретхен после своей трагической гибели возрождается к новой жизни и становится вожатой Фауста по небесному Иерусалиму. Такая же высшая, духовная реинкарнация ожидает и Ренату, умершую после пыток инквизиционного суда. Об ожидающей героиню Брюсова вечной жизни свидетельствует ономастический подход к ее имени, имеющему латинские корни и производному от renatus, что означает «снова рождаться, возобновляться».
В свете всего сказанного становится ясно: несмотря на то, что роман Брюсова не столь очевидно, как народную книгу 1587 г, «окликает» трагедию Гете, именно она сыграла основополагающую роль в процессе кристаллизации фаустовского сюжета на страницах «Огненного ангела». Традиции гетевского «Фауста», переосмысленного Брюсовым
