письме «Встреча моя с Белинским» (1860), затем переработанном в «Воспоминания о Белинском» и вошедшем в «Литературные и житейские воспоминания», Тургенев передает впечатления от общения с Белинским, видя в нем «едва ли не самого замечательного критика своего времени», несмотря на отсутствие «заранее определенной системы»[128]. Оценка значения Белинского, выраженная в воспоминаниях Тургенева, вызвала, в свою очередь, отклики П.А. Вяземского, М.А. Антоновича, Н.Н. Страхова, Ф.М. Достоевского, К.Д. Кавелина и др.
Учебные воспоминания В.Л. Дедлова «Русская школа» доносят до нас обстоятельства приобщения юношества к литературной деятельности. Он вспоминает, как в возрасте 16 лет писал на каникулах другу «критические письма», исполненные в народническом духе: «Я напирал преимущественно на литературу. Помню, я, между прочим, находил, что “Война и мир” роман очень глупый, потому что там кроме светских любовных интрижек да сплетен ровно ничего нет. “Вешние воды”, появившиеся тогда в “Вестнике Европы”, были аттестованы как противное и пошлое проявление старческого бессилия. Я очень одобрял Решетникова, но верхом совершенства признавал роман Омулевского “Шаг за шагом”. Мои письма были целые критические трактаты»[129]. Занявшись критикой, он понимает необходимость литературного самообразования, изучения истории литературы: «…для того чтобы быть в этой области полным хозяином, следует изучить историю литературы. История словесности проходилась в гимназии, но какой же порядочный гимназист верил в гимназию. Надо приняться за дело самим и изучить – все. Тогда это казалось очень легким – постигнуть все. Следовало запастись памятниками всей русской литературы и прочитать их от доски до доски, начиная с Нестора. Прочли Нестора, – подавай что там за ним следует, былины что ли. Кончили их, – клади на стол Кантемира. Одолели Кантемира, – приступим к Тредьяковскому. Тредьяковского никак нельзя пропустить, потому что, ведь, надо знать – все. <…> Так постепенно мы дойдем до наших дней, до Омулевского, и будем знать все»[130]. У него рождается замысел создания литературного общества. Но когда герой является на первое заседание общества, в надежде, что одобрят его программу чтения, то его ждет разочарование. Избранный председатель (его друг) говорит, что «литература, от Нестора до Омулевского, слишком обширна, чтобы изучить ее всю», кроме того, она, «за исключением самых новейших писателей, каковы, например, Добролюбов, Писарев, Чернышевский, Зайцев, не представляет ничего интересного, и достаточно, если мы займемся только названными писателями», к тому же «свет не в одной литературе, в литературе даже мало света», «в наше время главная сила в естественных науках, а потому наше общество должно налечь преимущественно на них» и нужно «завести не литературную библиотеку, а физический и химический кабинеты и заняться опытами»[131]. Это очень показательное свидетельство о том, как гимназисты «шли» в критику и о том, как ограничен был на практике круг предпочитаемых источников. Всегда находились взрослые, которые
Тургенев И.С. Собр. соч.: в 12 т. Т. 12. М., 1980. С. 303, 305.
Дедлов В.А. Русская школа // Книжки недели. 1896. № 4. С. 61–62.
Там же.
Дедлов В.А. Русская школа // Книжки недели. 1896. № 4. С. 66.
