Белинского производит обычно впечатление живого, устного, т. е. произнесенного слова. <…> Капитальные статьи Белинского воспринимаются через столетье как публичные лекции, обращенные к высокому амфитеатру, переполненному молодыми слушателями (курсив наш. – К.B.)»[140].
Подобный тип поведения характерен для просветительского типа критики: поэтому так важны в этой характеристике выделенные нами действия критика («учит», «воспитывает», «убеждает», «увлекает») и возрастной состав аудитории («молодые»). Вспомним стихотворные образы кумиров русской критики (стихотворения Некрасова «Памяти Белинского» и «Памяти Добролюбова», «Не рыдай так безумно над ним…», Добролюбова «На тост в память Белинского», поэма Некрасова «В.Г. Белинский»). Когда Писарев погиб, Некрасов посвятил Марии Маркович строки: «Не рыдай так безумно над ним, / Хорошо умереть молодым / Беспощадная пошлость ни тени / Положить не успела над ним, / Становись перед ним на колени, / Украшай его кудри венком! / Перед ним преклониться не стыдно, / Вспомни, сколькие пали в борьбе, / Сколько раз уже было тебе / За великое имя обидно! / А теперь его слава прочна: / Под холодною крышкою гроба / На нее не положат пятна / Ни ошибка, ни сила, ни злоба…»[141] В стихотворном образе Добролюбова, созданном Некрасовым, отчетливо проступают религиозные черты: «Суров ты был, ты в молодые годы / Умел рассудку страсти подчинять, / Учил ты жить для славы, для свободы, / Но более учил ты умирать. / Сознательно мирские наслажденья / Ты отвергал, ты чистоту хранил, / Ты жажде сердца не дал утоленья; / Как женщину, ты родину любил…»[142] Как заметил в юбилейной статье М.О. Меньшиков, «Белинский казался “очень наивным” в своих увлечениях, Панаеву эти увлечения казались даже “смешными”». Некрасов, довольно тонкий наблюдатель, характеризовал Белинского в знаменитом стихотворении так:
Наивная и страстная душа,
В ком помыслы прекрасные кипели,
Упорствуя, волнуясь и спеша,
Ты честно шел к одной высокой цели;
Кипел, горел…[143]
Согласно второй типологической модели, образ критика тяготеет к однозначной семантике понимания критики как чисто негативного отношения к какому-либо предмету или явлению и нарицательному обозначению критика как зоила, зафиксированному в словаре начала XIX века[144], хотя Зоил появляется в русской поэзии уже на рубеже 1670–1680-х годов; исследователи предполагают, что впервые его упомянул Симеон Полоцкий в стихотворении «К гаждателю» (т. е. хулителю). Стихотворение было написано в 1678 г. и напечатано в «Псалтири рифмотворной» (1680). Автор обстоятельно растолковывает, что Зоил – «хулник стихов омирих», который «писанием си славу онаго терзаше»[145]. В облике Зоила, не желающего жить в мире с поэтами, акцентируется отсутствие способностей, зависть к писательскому таланту, критик оказывается ни на что не годен, кроме бесплодного мелочного критиканства.
Представленные в русской литературе XIX в. образцы негативного писательского
Гроссман Л.П. Поэтика Белинского (К вопросу о жанрах литературно-критических статей Белинского) // Ученые записки Московского городского педагогического института им. В.П. Потемкина. М., 1954. Вып. 3. С. 121–122.
Некрасов Н.А. Поли. собр. соч.: в 15 т. Т. 3. Л., 1982. С. 61.
Указ. соч. Т. 2. С. 173.
Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 2005. С. 269.
В словаре Н. Яновского так истолковывалось различие между Аристархом и Зоилом: «Аристарх и Зоил были славнейшие критики в древности; но между сими двумя грамматиками находилось великое различие: первый был учен и рассудителен, а последний критик пристрастный и злословящий. Аристарх критикою Гомеровых поэм прославился, в Зоил напротив того, критикою сего самого поэта, Платона и Сократа учинился ненавистным до того, что с тех пор именем его называют всех критиков наглых и завидующих славе хороших писателей» (Яновский Н. Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту. Ч. 2. СПб., 1804. Стб. 443).
Очерки истории русской литературной критики: в 4 т. Т. 1. СПб., 1999. С. 22.
