bunny hug[213] стал популярен в Нью-Йорке в 1910-х гг., однако еще в 1901 г. герой венка сонетов, написанного на местном сленге сан-францисским поэтом-любителем Уоллесом Ирвином, жаловался по поводу дамы своего сердца: «Прошлой ночью в Rainbow Social Club / Она плясала bunny hug с каждым парнем» (Last night when at the Rainbow Social Club / She did the bunny hug with every scrub[214]). Эл Джолсон[215] рассказывал группе нью-йоркских социальных работников, как, будучи подростком, он продавал газеты неподалеку от Барбари-коаст и видел полупьяных матросов, которые знали все те танцевальные движения, что спустя десять лет будут считаться шокирующими на Манхэттене: «Оркестр начинал играть, и они сперва танцевали рэг, а потом их взгляды обращались к мелюзге, которая выглядела наиболее соблазнительно, так сказать, – и они подбирались ближе и ближе, щелкали пальцами, а затем – ну, вы поняли»[216].
Подобные истории служат ценным напоминанием о том, что формирование рэгтайма происходило в танцевальных залах для рабочего класса, а не на сценах театров или же в салонах отелей. В то время было легко оказаться завороженным миром Каслов, Морисов и Уолтонов, оркестров для высшего общества, бродвейских салонов и богатых матрон, пляшущих фокстрот на танцевальных вечеринках. Все это великолепие составляло новостные сводки вместе с последними концертами рэгтайма, музыкальными шоу, премьерами кабаре и водевильными представлениями, и, подобно рассказам Ф. Скотта Фицджеральда и попавшим на кинопленку танго в исполнении Рудольфа Валентино, одинаково служило для развлечения богатых и бедных. Танцевальные школы и самоучители обещали клеркам и помощникам продавцов, что те могут научиться кружиться в танце так же беззаботно, как и Каслы, – в рамках голливудской мечты продавщица могла даже пленить сердце симпатичного юного миллионера уникальным сочетанием ловких ног и простых добродетелей, – так что высшие классы, разумеется, обладали серьезным влиянием на формирование вкусов пролетариата.
Но ни turkey trot, ни grizzly bear, ни bunny hug, ни сопровождавшие их динамичные ритмы изначально не задумывались как сырой материал для профессиональных исполнителей и танцевальных инструкторов. По мере разрастания танцевального бума профессиональные танцоры и аристократия все больше вытеснялись на обочину процесса. Square dances, вальсы и польки прибыли в Америку из Европы в качестве модной новинки и лишь затем сделались популярны среди простого народа, однако в эру рэгтайма этот процесс пошел в обратном направлении. Звезды водевильных театров и богатые любители встречались с рэгтаймом слишком поздно и обычно уже имели дело с поддельными его версиями. То время создало паттерн, который затем будет повторяться на протяжении всего столетия: в рамках его всем, кто хотел увидеть новейшие танцевальные стили в самой их необузданной и развитой форме, следовало искать их среди молодых представителей рабочего класса, танцующих в свое удовольствие. Десять лет спустя после пика популярности Каслов репортер Variety писал о белых «шейхах» и «царицах Савских», которые приходили танцевать
Быстрый танец под музыку рэгтайм, еще один представитель так называемых «звериных» танцев (
Wallace Irwin,
Эл Джолсон (Al Jolson, 1886–1950) – американский певец, актер и комедиант, прозванный «величайшим увеселителем мира». –
“Social Workers See Real ‘Turkey Trots’”,
