однако, имел иное содержание: для него важна была импровизация, или, как это тогда называлось, «подделывание» (faking). Джей Рассел Робинсон, который вскоре стал пианистом в ODJB, утверждал, что музыка группы была не чем иным, как рэгтаймом, который игрался «со слуха», и его коллеги старательно подчеркивали свою музыкальную неграмотность остротами вроде этой: «Я не знаю, скольких пианистов мы прослушали, пока не нашли такого, который не умет читать ноты»[235].
«Подделывание» было не всегда импровизацией в современном значении этого слова, то есть созданием «новой» мелодии или гармонии при каждом исполнении. Оно означало исполнение музыки так, как ты ее придумал, без обращения к нотам, и ODJB является прекрасным примером ансамбля, который «подделывал» в своей музыке все, но почти не импровизировал – каждый музыкант ансамбля сочинял свою партию, и как только он набредал на музыкальную фразу, которая ему особенно нравилась, то в дальнейшем играл ее почти без изменений.
Поскольку поклонники джаза фетишизируют импровизацию, ставя знак равенства между нею и музыкальной свободой, и поскольку последующие джазовые исполнители развили импровизационный подход до уровня, которого никакая другая музыка даже не пыталась достичь, стоит напомнить, что в своем базовом значении – спонтанного создания мелодии или гармонии – практика импровизации была обычным делом для самых разных музыкальных стилей и культур по всему миру. Ни одна другая культура не выработала столь же сложного, интерперсонального импровизационного языка, и лишь немногие смогут играть музыку на уровне первоклассного джазового солиста – равно как и индийского или персидского классического музыканта, – однако почти каждый из нас импровизирует до того, как выучивает песню как следует, напевая «ла-ла-ла» из разнообразных обрывков мелодии. Куда более необычной вещью на мировой культурной карте является точное исполнение музыкального материала по нотной записи. Это была аномалия, свойственная только европейской культурной традиции, которая позволила композиторам создавать гигантские, прежде немыслимые оркестровые полотна. Тем не менее даже в рамках этой традиции музыканты продолжали сочинять свои собственные гармонии и каденции[236] в течение всего XIX столетия – как и музыканты ODJB, они в итоге играли эти каденции в неизменном виде из концерта в концерт, но это были их каденции, а не какого-либо их предшественника. С другой стороны, в общем культурном поле существует множество музыкантов, которые не имеют дела с нотацией, от швейцарских певцов йодля[237] до исполнителей на банджо из минстрел-шоу, участников цыганских оркестров в ресторанах, деревенских скрипачей на танцульках, исполнителей спиричуэлов и участников групп, чьей специальностью являются разнообразные этнические танцы.
Во многих музыкальных профессиях «подделывание» было не добродетелью, а необходимостью: лаунж-пианисты[238] до сих пор приходят на работу с «книгами подделок» (fake books), в которых записаны базовые аккорды и мелодии тысяч всем знакомых песен и которые помогают им быстро подстраиваться под любой запрос. В те дни, когда
“The Story of J. Russell Robinson”,
Каденция, здесь – свободный раздел музыкального произведения или его части, в котором исполнителю оставлено право сымпровизировать серию виртуозных пассажей, показывающих его мастерство; как правило, располагается в кульминационных местах, в сонатной форме – чаще всего перед репризой или кодой. –
Йодль (
